Титры к фильму Дзиги Вертова «Годовщина революции»

Светлана Ишевская

Полезно снова повторять даже хорошо известные и давно вошедшие (а значит, сегодня иногда уже забытые) в профессиональный обиход факты. И, их перепроверив, найти новое.

До того, как мой исследовательский фокус переключился на первый фильм Вертова, текущая архивная работа была связана с поиском ответов на иные вопросы: были ли кем-либо сделаны съемки непосредственно штурма Зимнего (так кинематографично описанном в мемуарах Джона Рида, хотя штурм происходил ночью, что исключало киносъёмку), что вообще было снято во время революции, почему не сохранилось или куда исчезло. Казалось бы, по теме «революция и кино» и «кино в революции» все известно и не одним российским киноведом изложено с максимальной тщательностью и допустимостью своего времени, но история сохранности негативов, выпущенных на экран сюжетов, история организации съемок и их авторство – по-прежнему кажется запутанной.

Но не так уж безнадежно. Так, из большинства ключевых источников^[1] следовало одно – едва ли не все существовавшие съемки революции периода февраль 1917-октябрь 1917 входили в монтажный фильм Вертова «Годовщина революции». В ходе наших разысканий в РГАЛИ в личном фонде Владимира Маяковского были замечены титры этого фильма^[2], что позволяет:

а) уточнить дату выхода «Годовщины революции» на экран;

б) уточнить предположение о нескольких версиях фильма;

в) атрибутировать фильм в РГАКФД полностью^[3].

Удивительно, что, как следует из перечня в листке использования, никто из киноведов до сей поры не обращался к этому документу. Хотя не заметить это название, просматривая опись 7 для выявления стенограмм выступлений Вертова на вечерах памяти Маяковского, довольно сложно.

Дата выхода – 1918-й.

В марте 1918-го состоялось совещание Государственной комиссии по просвещению, на котором Н.К. Крупская выразила недовольство хроникальным фильмом об Учредительном собрании, выпущенном отделом хроники Скобелевского комитета^[4]. Выступление в значительной мере способствовало дальнейшему процессу национализации кинопромышленности. На протяжении 1918 года в кинокомитете работают Дзига Вертов, Лев Кулешов и Владимир Гардин. В ноябре, как явствует из афиши, вышла «Годовщина революции». Хотя об этом событии не пишет газета «Правда» – отчеты о проведении празднества революции описывают только массовые митинги, сожжение чучела буржуазии и перечисляют прочие мероприятия, в том числе демонстрацию кинокартин без перечисления конкретных названий. Можно предположить по дате выхода, что кроме полностью документальной «Годовщины революции» это были первые советские фильмы, производства Москинокомитета – «Подполье» (авт. сценария А. Серафимович), «Восстание» (реж. А. Разумный), «Уплотнение» (реж. А. Пантелеев).

Датировка «Годовщины революции» практически устоялась как релиз 1919 года. Так написано не только у Садуля и Сета Фельдмана, но и – что важнее – у самого Вертова в некоторых фильмографиях^[5]. Так же 1919 год фигурирует как дата выхода фильма во многих советских фильмографических описаниях. Тем не менее, делалась и выпустилась она в ноябре 1918-го. По-видимому, подготовка проекта велась с августа 1918 года^[6].

Учитывая тот факт, что фильм был в активном прокате в агитпоездах, входил в рекомендательный список фильмов для деревни, а в агитпоезде «Октябрьская революция» в 1920-м году ее показывал сам Вертов^[7], можно только предполагать, какие изменения претерпевал фильм после 1918-го года, становясь своего рода work-in-progress.

Хотя афиша с текстом титров (см. иллюстрацию 1) сохранилась в фонде Владимира Маяковского, отбросим сразу версию, что Маяковский принимал какое-либо участие в работе над фильмом и над титрами. На протяжении всего 1918-го года Маяковский к ИЗО комиссии Наркомпроса и имел прямое отношение и к кино, и Московскому кинокомитету Наркомпроса, а в ИЗО комиссии Наркомпроса курировал кино^[8]. Известно также, что на несколько дней в сентябре-октябре 1918-го он приезжал в Москву из Петрограда, чтобы добиться одобрения и постановки «Мистерии-буфф»^[9]. Но вряд ли будучи в Москве с этой целью, он успел бы принять участие еще и в проекте подготовки официальной кинопрограммы празднования.

По свидетельству Вертова, фильм делался 10 дней^[10] (сделаем предположение, что монтажная работа началась не ранее 10 октября по старому стилю). Приведу воспоминания Вертова об этом полностью: «Первая работа относится к 1918 г. Тогда я впервые попал в кинематографию и начал работу с выпуска еженедельной хроники. Называлась она «Кино-Неделей». Т.к. я опыта не имел, то первые номера «Кино-Недели» явились для меня учебой, и в первых номерах в течение долгого периода никаких крупных попыток изменять зрительное оформление хроники я не делал. Очевидно, эта «Кино-Неделя» была внешне похожа на Патэ-хронику, которая делалась до Октября, и отличалась от нее только революционным содержанием, отличалась тем, что в хронику включались факты, снятые в послеоктябрьскую эпоху. <…>Примерно после № 30^[11] — мне пришлось сделать первую большую работу, которая называлась «Годовщина Революции» в 12 частях. Я делал ее совместно с т. Савельевым, литератором, который делал надписи к некоторым частям. Это была первая большая хроникальная фильма, которая захватывала период от свержения царского самодержавия через Февральскую революцию и заканчивалась первой годовщиной Октября. Монтировалось тогда 50 экземпляров с таким расчетом, чтобы точно в день годовщины Октября все экземпляры попали бы на места: и в Сибирь, и в Туркестан, и на Украину, чтобы эта лента везде демонстрировалась в день годовщины. Монтаж происходил таким образом. Сидело 50 монтажниц в зале, теперешнем Совкино, а тогда Фото-Кино-Комитете. Приходилось быть очень сосредоточенным. Я был тогда недостаточно опытен. Приходилось трудно. Как бы играя в шахматы со многими игроками, приходилось проходить по ряду монтажниц и раздавать куски, одновременно монтируя 25 экземпляров. Это был первый опыт дать революционную хронику в таком большом масштабе (12 частей). Центр тяжести был направлен на содержание самой картины, надписей было довольно много»^[12].

Думается, что уже в 1918 году Вертов четко осознал роль надписей при монтаже. Предположу, что опыт монтажа «Годовщины революции» побудил Вертова в дальнейшем отказываться от титров (недаром «Бой под Царицыном» был сделан без пояснительных надписей^[13]), – либо же максимально использовать титры как средство наррации, ее одновременно выявляющее и описывающее (см. Иллюстрацию 0). Несколько приведенных в цитате фактов требуют комментария далее – в частности, о функциях Вертова при создании «Кино-недель», сюжеты которой (из четырнадцати выпусков за 1918 г.) послужили исходным материалом для «Годовщины революции»^[14].

Итак, в марте 1918-го «Н.К. Крупская обратила внимание на «тенденциозный до искажения истины результат» монтажа фильмов об Учредительном собрании в ателье Скобелевского просветительного комитета. Н.К. Крупская, Н.Ф. Преображенский, П.М. Керженцев, конечно, не судят о кинематографе профессионально. По существу, они пытаются распространить на область кино то, что хорошо им известно по опыту большевистской печати. Те тенденциозность, а порой и просто нетерпимость, которые наработаны партийной пропагандой и агитацией еще со времен подполья, они стараются внедрить и на документальный экран; но это, оказывается, не так просто сделать в реальных условиях первых советских лет»^[15] – констатирует В.С. Листов.

Тем не менее, такая попытка была проделана в «Годовщине революции» и именно этот фильм можно назвать первым политическим кинонарративом. Хотя справедливости ради нужно бы сделать отдельное исследование об использовании хроники в агитационных целях Временным правительством^[16] и в принципе об использовании киноперемонтажей в период Первой мировой войны.

Тем важнее становится вопрос об авторстве оригинальных титров к этому фильму и их переработке.

Юнкера и «эффект Кулешова»

В 1923 году во время работы над «Кино-Правдами» в статье «Наша точка зрения» Вертов напишет: «Необыкновенная гибкость монтажного построения позволяет ввести в киноэтюд любые политические и экономические мотивы»^[17]. Меткое наблюдение над практикой режиссера, обладающего 5-летним стажем монтажа. И еще одно: «если… вырезать все сюжеты и оставить одни подписи – получим литературный скелет картины»^[18]. Любопытно, что сюжет, вычитываемый из титров «Годовщины революции», в целом следует хронологии исторических событий, но включены они очевидно избирательно. И не потому, что в фильм вошло только то, что было в принципе снято и чем располагал потенциальный нарратор и/или режиссер монтажа. Самое заметная лакуна: обойдено покушение на Ленина. Фигура руководителя партии большевиков вообще не выглядит здесь главным действующим персонажем. Отчасти потому, что ленинской хроники было очень и очень мало даже в то время, но и потому, что коллизию обеспечивают другие герои: «Керенский vs Троцкий», «Троцкий и армия vs белогвардейцы», «юнкера vs народ/большевики».

Листов осторожно говорит (напомним, это текст советского периода) об изменении в «Годовщине революции» текста титров, взятых из других хроник, изменении объективистской интонации надписей, диктуемой прагматикой нового текста, направленностью на широкую аудиторию.

Прослеживая изменения, сделанные в хрониках, служивших исходниками для монтажа «Годовщины…»^[19], Листов замечает: «Следуют знакомые съемки поврежденного фасада. Те самые, которые были уклончиво прокомментированы скобелевцами как «следы гражданской войны». Разница в оценке колоссальная! …Белогвардейцы здесь названы белогвардейцами, а пролетариат – пролетариатом. Особенно типично выражение «октябрьско-ноябрьская революция». Оно как раз из лексикона юбилейных дней»^[20].

В целом в фильме происходило, по выражению В.С. Листова, «переосмысление исторического материала», его «новое толкование», а само «киноповествование иногда искажает последовательность исторических событий»^[21]. Однако из полного текста титров явствует еще более интересная вещь. Первый нарратив о революции демонстрировал события не только в нужном ключе, но и не совсем так, как они происходили на самом деле. Так, монтаж надписей и хроники представлял событие бомбардировки Кремля как обстрел не большевиками^[22], а юнкерами. Приведем эту монтажную секвенцию полностью:

«Октябрьско-Ноябрьская Революция в Москве.

21. Октябрьско-Ноябрьская Революция в Москве.

22. Александровское военное училище, где находился главный штаб белогвардейцев.

23. Баня училища, где юнкера держали арестованных большевиков.

24. Александровское военное училище, упорно защищавшееся юнкерами и кадетами.

25. Училище сильно пострадало от артиллерийского обстрела.

26. У здания училища до сих пор стоит орудие, которым юнкера обстреливали Москву.

27. От обстрела значительно пострадали: Кремль, захваченный юнкерами и упорно ими защищавшийся. Никольские ворота.

28. Спасские ворота.

29. Чудовский монастырь в Кремле.

30. Николаевский дворец.

31. Успенский собор.

32. Разбитые дома у Никитских ворот, где держались юнкера. Здесь они понесли большие потери»^[23].

Объяснить последовательность надписей 26 и 27-31 и кадров хроники (см. иллюстрацию 2) простой ошибкой – невозможно, даже если учесть имеющуюся в титрах 26-27 нелогичность изложения. Кто-то описывает факт, но говорит половину: юнкера действительно применяли артиллерию в уличных боях с примкнувшими к большевикам солдатами, в том числе в борьбе за Арсенал в Кремле, и действительно заняли Кремль, где восстала часть Московского гарнизона, но выбивали их из Кремля не они сами, а большевики, используя крупнокалиберную артиллерию. Значит, мы читаем следы нарочитой редактуры. Но чьей?

 Первый монтажный фильм, описывающий главное событие новой республики, задающий (или призванный задать) историческое описание на годы вперед, вряд ли делался без заранее продуманного и одобренного по инстанции сценарного плана^[24]. Остается только выяснить, кто же использовал (придумал) монтажное сопоставление таким образом, что бомбардировка Кремля большевиками стала выглядеть как расстрел Кремля юнкерами. И хотя у читателя рождаются мысли об использованном здесь «эффекте Кулешова», и уже удобно подверстывается мысль о влиянии Кулешова – это не так. Здесь есть зазор для предположений и повод для небольшого отступления, поскольку кое-что из экспериментов Кулешова, осуществленных как раз в 1918-м году, было позже описано Вертовым в своем манифесте. Однако говорить о том, что Кулешов как-то связан с производством «Годовщины революции» – не приходится.

Из описания процесса монтажа фильма, цитированного выше, очевидно, что весь монтаж осуществлял Вертов, и что титры делались специально, и не им писались. К фигуре кураторов проекта и редакторов титров я еще вернусь далее, а сейчас доведем до логического конца отступление о Вертове и Кулешове.

Кулешов приходит на работу в Москинокомитет в 1918 году^[25]. Точно это событие еще не датировано, но известно, что в самом начале 1919 года он уже работал в Москинокомитете, только что ставшем ВФКО, в качестве заведующего хроникой^[26]. Именно в этот период Кулешов и Вертов совпадают – и в работе, и в теориях^[27]. Сопоставив идеи и последовательность их фиксации в виде текстов, можно уверенно говорить о вертовском заимствовании у Кулешова – что последний и заявил в 1923 году публично^[28].

Суть «эффекта Кулешова» хорошо описана, нас интересует в связи с этим то, как Кулешов закрепляет свое открытие повторным экспериментом^[29] и публикациями в 1921–1929 году, когда эффект давно активно используется.

Собственно, невозможно запатентовать алфавит. Но можно зафиксировать наблюдение, как из него строить слова, и описать это наблюдение – так, в начале 20-х наблюдения над монтажной практикой становились частью теории кино и решали вопрос приоритета внутри авангардных группировок.

Первый манифест Вертова «Мы. Вариант манифеста» печатается в 1922 году в том же самом номере № 1 журнала «Кино-фот», что и часть большой статьи Кулешова «Знамя кинематографии». Текст об эксперименте «творимой земной поверхности» был опубликован в третьем номере журнала (в его же статье «Монтаж»). А главка «Монтаж во времени и пространстве» из вертовского манифеста «Киноки. Переворот» (1923) напрямую соотносится с монтажными опытами Льва Кулешова, о которых в «Знамени кинематографии» (1920) говорится так: «… мы получим при правильном соединении снятых кусков любопытный результат творимой земной поверхности, и обстановка разной натуры на экране будет казаться находящейся в одном месте действия»^[30]. Однако существенно, что вертовская концепция монтажа учитывает: а) иллюзию временнóго единства разрозненных фактов, сопоставленных в контексте, б) достижение событием образного значения при помощи монтажа.

Но кто же был автором титров?

Авторство титров

Приведем еще одну любопытную, проливающую свет на детали работы Вертова в Москинокомитете, вертовскую рефлексию о своей работе: «Хроника «Патэ» и «Гомон», хроника Скобелевского комитета, затем хроника «Свободная Россия» — после Октябрьского переворота сменилась «Кино-Неделей», издаваемой ВФКО. «Кино-Неделя» отличалась от предыдущих хроник разве только тем, что надписи были «советск[ие]»^[31]. Мне пришлось выпустить около 20 номеров этой «Кино-Недели» (только редактируя подписи)».^[32]

Как установлено Листовым, титры «Годовщины революции» частично были заимствованы из исходного хроникального материала, а частично написаны для фильма.

Сравнение титров в сюжетах, взятых из «Кинонедели», с титрами непосредственно «Кинонедели», показывает, что все эти титры были переписаны: например, во фрагментах о шведских пароходах на Неве и пребывании Троцкого в войсках. А говоря точнее: написаны заново.

Вертов упоминает как автора Алексея Ивановича Савельева, известного в те годы фотографа, журналиста. Савельев к осени 1918-го руководил всеми съемками для производства «Кинонедели» – говорит А. Лебедев (брат киноведа Николая Лебедева) в своей статье 1977 года о ранней советской кинохронике. Несмотря на то, что приводимые им данные даются в традициях своего времени – то есть они недостаточно документированы, а в некоторых случаях вовсе не документированы, – не грех ими воспользоваться, а в дальнейшем проверить. «Несмотря на популярность, Алексей Иванович Савельев был чрезвычайно скромным человеком. Когда ему была поручена работа над фильмом «Годовщина революции», он привлек в соавторы Д. Вертова, который работал в то время техническим секретарем секции хроники. <…> Заместителем Савельева был Г.П. Новиков, который редактировал и монтировал «Кино-неделю». В его обязанности входила связь с правительственными учреждениями»^[33]. И хотя сведения в статье А. Лебедева недостаточно документированы (как и в большинстве работ, касающихся истории кино СССР в советский период, сведений приводится больше чем источников), можно предположить, что фильм курировался выше уровня редактуры в Москинокомитете. Выше ли уровня Николая Преображенского, председателя Москинокомитета и известного партийного работника и агитатора^[34]? Имели ли к производству фильма какое-либо отношение нарком просвещения Анатолий Луначарский или партийный идеолог Платон Керженцев? Все это пока вопросы, документально не проясненные. Потому не приходится пока однозначно говорить об авторстве титров: вертовское авторство сомнительно, авторство Савельева либо же кого-то из сотрудников Москинокомитета – стопроцентно не подтверждено.

Тем не менее, полный текст титров "Годовщины революции", введенный в широкий научный оборот, позволяет как осуществить в дальнейшем ряд мероприятий по атрибуции копий этого фильма в архивах мира, так и осуществить полную реконструкцию дебютного фильма Дзиги Вертова, что существенно расширяет исследовательское поле вокруг кинонаследия этого режиссера.

Также архивное разыскание позволяет подтвердить точность выводов коллег, сделанных без малого 50 лет назад – на рубеже 1960–70-х гг., в частности полностью подтверждается атрибуция разрозненных частей фильма, сделанная В.С. Листовым. Теперь можно представить себе, что входило в «Годовщину революции», в полном объеме. Но в целом, во всей этой истории белых пятен, в том числе сознательно оставленных очевидцами и участниками, – пока еще больше, нежели новых разысканий для их прояснения.

Текст титров печатается по источнику: РГАЛИ. Ф. 338. Оп. 7. Ед. хр. 82. Л. 1–2.

[1] Статьи Г.М. Болтянского разных лет (РГАЛИ, ф. 2057); каталог «Кино и фотодокументы по истории Великого Октября», М., Изд-во Академии наук/Сост. В.П. Михайлов, Н. Абрамов. 1958; Ленин: Собрание фотографий и кинокадров: В 2-х т. / Сост. Гак А.М. и др. – Москва : Панорама, 1990; Leyda J. Kino. 1973; Магидов В.М. Кинофотодокументы Государственного архивного фонда СССР периода Великой Октябрьской социалистической революции //журнал «История СССР», № 5, 1987, c. 129–148; Магидов В.М. Кинофотофонодокументы в контексте исторического знания. – М.: РГГУ, 2005.

[2] РГАЛИ. Ф. 336. Оп. 7. Ед. хр. 82. Л. 1–2. Единица озаглавлена как «Перечень сцен картины-хроники». Происхождение документа в фонде пока непрояснено.

[3] Что и было сделано Н. Изволовым в конце 2017 года – см. подробнее об атрибуции фильма статью: Изволов Н. «Режиссерский дебют Дзиги Вертова». В 1967–69 гг. несколько частей фильма атрибутировал В.С. Листов и научный сотрудник РГАКФД Л. Широкова. В 1987 году в упомянутой выше статье Магидов без ссылок на Л. Широкову обнародует архивные номера трех первых частей «Годовщины революции».

[4] ВГИК, кабинет истории отечественного кино, рукописный фонд, папка № 15719.

[5] См., например, например, фильмографию, составленную Вертовым для научных сессий на кафедре киноведения во ВГИКе в 1935 году: РГАЛИ. Ф. 2091. Оп. 2. Ед. хр. 402.

[6] Подробнее историю проекта см.: Листов В.С. «Советское документальное кино 1917–1919 гг. как источник для исторического исследования» (Москва, МГИАИ, 1967, диссертация); Листов В.С. Первый фильм Дзиги Вертова//Альманах «Прометей», Вып. 7, 1969. С. 127–135; Листов В.С. История смотрит в объектив. М, 1972. С. 166–187.

[7] См. его автобиографию, отложившуюся в фондах ГА РФ и опубликованную в 2005 году в кн.: Кремлевский кинотеатр. 1928–1953: Документы. /М.,РОССПЭН, 2005. С. 1067.

[8] Подробнее см.: Катанян В.А. Маяковский: Хроника жизни и деятельности / М.: Сов. писатель, 1985, в частности стр. 531–533.

[9] Подробнее см. исследование: Февральский А.В. Первая советская пьеса. «Мистерия-буф» В.В. Маяковского». /М., Сов. писатель, 1971.

[10] См. творческую карточку Вертова. Например, опубликованную в каталоге фонда Вертова в Австрийском киномузее.

[11] Вероятно, здесь либо ошибка стенографирования, либо память подвела Вертова – «Кино-Неделя» № 30 вышла уже в 1919-м году. Последний по дате номер «Кино-недели», сюжеты которой использовались в «Годовщине…» – № 22 (29 октября 1918 г.).

[12] «Из истории киноков». Стенограмма выступления Вертова 21 февраля 1929 года в Э.Р.М. // Дзига Вертов: Из наследия. Т. 2: Статьи и выступления. М., 2008. С. 164.

Обращаю внимание читателя, что этот фрагмент до 2008 года никогда не публиковался, хотя это выступление Вертова печаталось в сборнике 1966 года «Статьи. Дневники. Замыслы». Текст там был значительно сокращен, частично переписан, датировка опущена. В частности, приведенный фрагмент в сборнике 1966 года отсутствует, соответственно нет его и в сборнике Kino-Eye (1984).

Пользуясь случаем, внесу уточнение в атрибуцию: выступление прошло в экспериментальных режиссерских мастерских (расшифровку аббревиатуры Э.Р.М см. в фонде Г. Болтянского в РГАЛИ: Ф. 2057. Оп. 1. Ед. хр. 28. Л. 100).

[13] См. Дзига Вертов: Из наследия. Т. 2: Статьи и выступления. М., 2008. С. 165.

[14] См. описание состояния и состава копий «Кино-Недели» в фонде Вертова: Ф. 2091. Оп. 2. Ед. хр. 381.

[15] Листов В.С. Россия. Революция. Кинематограф. – М.: Материк, 1995. С. 91.

[16] См. Leyda J. Kino. 1973, chapter V and VII.

[17] Дзига Вертов: Из наследия. Т. 2: Статьи и выступления. М., 2008. С. 44.

[18] Там же, с. 35.

[19] Подробнее о хронике, послужившей исходным материалом для «Годовщины революции», см.: Листов В.С. «Советское документальное кино 1917–1919 гг. как источник для исторического исследования» (Москва, МГИАИ, 1967, диссертация), Магидов В.М. Кинофотодокументы Государственного архивного фонда СССР периода Великой Октябрьской социалистической революции //журнал «История СССР», № 5, 1987.

[20] Листов В.С. История смотрит в объектив. – М.: Искусство, 1974. С. 184–185.

[21] Там же, с. 181–184.

[22] Подробнее об артиллерийском обстреле Кремля большевиками 31 октября – 3 ноября (даты по старому стилю) 1917 года и борьбе за Кремль между юнкерами и перешедшими на сторону большевиков солдатами во время вооруженного восстания в Москве см. книгу: Московский Кремль после артиллерийского обстрела осенью 1917 года. / Москва, Гос. историко-культурный музей-заповедник «Московский Кремль», 2017.

Долгое время это событие, ставшее едва ли не решающим для победы большевиков, замалчивалось и почти отрицалось: буквально на следующий день после завершения бомбардировки в прессе появились заведомо нивелирующие масштаб разрушений сообщения новых властей – подробнее см. указ соч., стр. 28–29.

[23] Текст: РГАЛИ. Ф. 336. Оп. 7. Ед. хр. 82. Фрагмент фильма см.: РГАКФД, № 12722.

[24] Косвенно на существование подобного плана фильма указывает Магидов – но его версия и датировка фильма 1919-м годом представляется недостаточно документированной: см. Магидов В.М. Из архива Вертова //Киноведческие записки. 1993. № 18. С. 163–164. Но здесь есть еще поле для разысканий о версиях фильма после 1918 года.

[25] См. его выступление на вечере старейших работников кинематографии в редакции журнала «Искусство кино» – ИК, 1959, № 5. С. 48.

[26] Подробнее см. главу «Кулешов на хронике» в кн: Хохлова А.С. Принципы режиссуры Кулешова. М.: ВГИК, 1982.

[27] См. воспоминания Кулешова о его занятиях с Вертовым и Эйзенштейном, о влиянии фильмов Гриффита на теорию и практику монтажа, в стенограммах его лекций 1958 года: Кулешов Л.В. Вопросы кинорежиссуры, М.: ВГИК, 1981. С. 22–23. Интересно сравнить с воспоминаниями Вертова о своем первом режиссерском опыте– короткометражном «Бой под Царицыном» – и реакции на него Кулешова: Дзига Вертов: Из наследия. Т. 2, с. 165. Кстати, как явствует из автобиографии Вертова 40-х годов, именно этот фильм склейщицы в ВФКО отказывались делать в соответствии с указаниями Вертова, и тогда заведующая монтажным цехом отдела хроники Елизавета Свилова лично помогла ему смонтировать фильм – см. РГАЛИ. Ф. 2091. Оп. 2. Ед. хр. 402. Л. 15).

[28] Подробнее о публичном обвинении Кулешовым Вертова в плагиате в 1923 году см.: Громов Е.С. Лев Кулешов. М.: Искусство, 1984. С. 130–133.

[29] Подробнее см. Громов Е.С. Лев Кулешов. М., Искусство, 1984. С. 80–81.

[30] Рукопись датирована 22 декабря 1920 года. Цитируется по кн.: Кулешов Л. Собр. соч. в 2 тт. Т. 1, с. 72. Подробнее историю публикаций ключевой статьи, где описывался смысл и значение кулешовских экспериментов, см. в книге: Lev Kuleshov. 50 years in films. (Составитель и автор комментариев Е. Хохлова). Moscow, 1987. С. 264 (Издание выпущено на английском языке).

[31] По-видимому, в смысле: по новой орфографии.

[32] РГАЛИ. Ф. 2091. Оп. 2. Ед. хр. 191. Л. 11.

[33] Искусство кино, 1977, № 9. С. 82.

[34] Мемуары Н.Ф. Преображенского, опубликованные в 1959 году частично и с редакторской правкой, см. в РГАЛИ (Ф. 2639. Оп. 1. Ед. хр. 65). О работе Москинокомитета и его сотрудниках – там же (Оп. 1. Ед. хр. 23).